«Вальс-фантазия» занимает особое место в творчестве Глинки. Это одно из самых романтических сочинений композитора. Он был написан в 1839 году для фортепиано; позднее композитор делал оркестровые редакции, последняя осуществлена в 1856 году.

История создания «Вальса-фантазии» весьма симптоматична: молодой Михаил Иванович Глинкапознакомился с очаровательной девушкой,  воспитанницей Смольного института Екатериной Керн, дочерью легендарной Анны Керн, которой Александр Сергеевич Пушкин посвятил стихотворение «Я помню чудное мгновенье». И, как будто следуя по стопам великого поэта, Глинка создал собственное «чудное мгновенье»,  «Вальс-фантазию».

Не случайно тема любви ассоциировалась у Глинки с вальсом: балы были главным местом любовных свиданий, и надежда на счастье и угроза разлуки будто витали в бальных залах.

На балу произошло решающее объяснение Онегина и Ленского, на балу Онегин вновь встретил Татьяну, и на балах зарождалась любовь Наташи и Андрея Болконского, Анны Карениной и Вронского.

Вальс-фантазия, как и указано в названии, это больше чем вальс и больше чем танец. Это фантазия о любви, лирическая поэма.

В основной теме вальса борются два начала, две возможности. Первая – возможность утраты, связанная с минором, ниспадающим  характером мелодии, её надломленной меланхолией. Вторая возможность – явная полётность, воздушность, изысканность  мелодического рисунка, которая ассоциируется с образом сильфиды, нездешнего сказочного существа, обещающего неземное  блаженство. Музыка «Вальса-фантазии» как бы колеблется между полюсом надежды и полюсом печали. Порой она скользит и порхает,  поражая изяществом пируэтов и ажурностью линий. Иногда же она словно вздыбливается, сжимается и становится похожа на  страдальческую, исполненную тоски музыку Чайковского, как будто предвещая её боль и меланхолию. И тема печали побеждает,  грозный вихрь уносит музыку «Вальса-фантазии», оставляя надежды несбывшимися и сердце разбитым. Парадоксальным образом,  сама хрупкость, ломкость, неземная утончённость «сильфиды» должна была пасть под натиском судьбы: любовь столь прекрасная,  столь далёкая от всего земного, могла лишь нанести сердечную рану, но расцвести она не могла.