этот Марк Твен «Приключение Гекльберри Финна»ГЛАВА IVНу так вот, прошло месяца три или четыре, и зима уж давно наступила. Я почти что каждый день ходил в школу, научился складывать слова, читать и писать немножко и выучил таблицу умножения наизусть до шестью семь - тридцать пять, а дальше, я так думаю, мне нипочем не одолеть, хоть до ста лет учись. Да и вообще я математику не очень люблю.Сперва я эту самую школу терпеть не мог, а потом ничего, стал привы- кать понемножку. Когда мне, бывало, уж очень надоест, я удеру с уроков, а на следующий день учитель меня выпорет; это шло мне на пользу и здоро- во подбадривало. Чем дольше я ходил в школу, тем мне становилось легче. И ко всем порядкам у вдовы я тоже мало-помалу привык - как-то притердел- ся. Всего тяжелей было приучаться жить в доме и спать на кровати; только до наступления холодов я все-таки иной раз удирал на волю и спал в лесу, и это было вроде отдыха. Старое житье мне было больше по вкусу, но и к новому я тоже стал привыкать, оно мне начало даже нравиться. Вдова гово- рила, что я исправляюсь понемножку и веду себя не так уж плохо. Говори- ла, что ей за меня краснеть не приходится.Как-то утром меня угораздило опрокинуть за завтраком солонку. Я пос- корей схватил щепотку соли, чтобы перекинуть ее через левое плечо и от- вести беду, но тут мисс Уотсон подоспела некстати и остановила меня. Го- ворит: "Убери руки, Гекльберри! Вечно ты насоришь кругом!" Вдова за меня заступилась, только поздно, беду все равно уже нельзя было отвести, это я отлично знал. Я вышел из дому, чувствуя себя очень неважно, и все ло- мал голову, где эта беда надо мной стрясется и какая она будет. В неко- торых случаях можно отвести беду, только это был не такой случай, так что я и не пробовал ничего делать, а просто шатался по городу в самом унылом настроении и ждал беды.Я вышел в сад и перебрался по ступенькам через высокий деревянный за- бор. На земле было с дюйм только что выпавшего снега, и я увидел на сне- гу следы: кто-то шел от каменоломни, потоптался немного около забора, потом пошел дальше. Странно было, что он не завернул в сад, простояв столько времени у забора. Я не мог понять, в чем дело. Что-то уж очень чудно... Я хотел было пойти по следам, но сперва нагнулся, чтобы разгля- деть их. Сначала я ничего особенного не замечал, а потом заметил: на ле- вом каблуке был набит крест из больших гвоздей, чтобы отводить нечистую силу. В одну минуту я кубарем скатился с горы. Время от времени я огля- дывался, но никого не было видно. Я побежал к судье Тэтчеру. Он сказал:- Ну, милый, ты совсем запыхался. Ведь ты пришел за процентами?- Нет, сэр, - говорю я. - А разве для меня что-нибудь есть?- Да, вчера вечером я получил за полгода больше ста пятидесяти долла- ров. Целый капитал для тебя. Я лучше положу их вместе с остальными шестью тысячами, а не то ты истратишь их, если возьмешь.- Нет, сэр, - говорю, - я не хочу их тратить. Мне их совсем не надо - ни шести тысяч, ничего. Я хочу, чтобы вы их взяли себе - и шесть тысяч, и все остальное.Он, как видно, удивился и не мог понять, в чем дело, потому что спро- сил:- Как? Что ты этим хочешь сказать?- Я говорю: не спрашивайте меня ни о чем, пожалуйста. Возьмите лучше мои деньги... Ведь возьмете?Он говорит:- Право, не знаю, что тебе сказать... А что случилось?- Пожалуйста, возьмите их, - говорю я, - и не спрашивайте меня - тог- да мне не придется врать.Судья задумался, а потом говорит:- О-о! Кажется, понимаю. Ты хочешь уступить мне свой капитал, а не подарить. Вот это правильно.Потом написал что-то на бумажке, перечел про себя и говорит:- Вот видишь, тут сказано: "За вознаграждение". Это значит, что я приобрел у тебя твой капитал и заплатил за это. Вот тебе доллар. Распи- шись теперь.Я расписался и ушел.У Джима, негра мисс Уотсон, был большой волосяной шар величиной с ку- лак; он его вынул из бычьего сычуга и теперь гадал на нем. Джим говорил, что в шаре будто бы сидит дух и этот дух все знает. Вот я и пошел вече- ром к Джиму и рассказал ему, что отец опять здесь, я видел его следы на снегу. Мне надо было знать, что он собирается делать и останется здесь или нет. Джим достал шар, что-то пошептал над ним, а потом подбросил и уронил на пол. Шар упал, как камень, и откатился не дальше чем на дюйм. Джим попробовал еще раз и еще раз; получалось все то же самое. Джим стал на колени, приложил ухо к шару и прислушался. Но толку все равно никако- го не было; Джим сказал, что шар не хочет говорить. Бывает иногда, что без денег шар нипочем не станет говорить. У меня нашлась старая фальши- вая монета в четверть доллара, которая никуда не годилась, потому что медь просвечивала сквозь серебро; но даже и без этого ее нельзя было сбыть с рук - такая она сделалась скользкая, точно сальная на ощупь: сразу видать, в чем дело. (Я решил лучше не говорить про доллар, который мне дал судья.)