В предисловии Епифаний чаще всего связывает образ Сергия с понятием дара: «… должни есмы благодарити Бога о всем, еже дарова нам такова старца свята…» [4, с. 285]; «слава Богу о неизреченном Его даре…» [4, с. 285]; «поистине велико то [присутствие Сергия] есть нам от Бога даровася…» [4, с. 286]. Сергий для Епифания – это дар от Бога нашей грешной земле. Завершая главу, автор еще несколько раз повторяет корень   -дар-, прибегая в данном случае к корневому повтору и еще раз останавливаясь на той же мысли: «… Той бо есть Бог наш Великодатель, и благых Податель, и богатых даров Дародавец»  [4, с. 289].

Также в предисловии представление о Сергии связано у Епифания с понятием пользы: «… то кая потреба толикую и таковую плъзу [память о Сергии] въ забытие положити…» [4, с. 283]; «…велит в след жития его [Сергия] ходити и от сего примет ползу» [4, с. 283] и т. д. Повтор слова «польза», практически всегда сопутствующего в начальных строках Жития упоминанию о Сергии, закрепляется тут же цитатой из Василия Великого, которая получает значение ключевой фразы для предисловия: «… тайну бо цареву лепо есть таити, а дела Божия проповедати добро есть и полезно…» [4, с. 283]. Интересно, что понятия дара или пользы как средства для начальной обрисовки образа преподобного в последующих главах Жития встречаются со значительно меньшей частотностью.

Для глав, описывающих детство и отрочество святого, характерны эпитеты «благородный», «чудный» или «дивный», «избранный» и особенно «добрый» или «благой»: «Сий предобрый и вседоблий отрок…» [4, с.306]; «добрый же отрок достоин бысть даров духовных…» [4, с. 306] и т. д. Автор подчеркивает, что именно доброта является началом святой жизни.

Кроме того, в главах о жизни юного Сергия неоднократно возникает слово «знамение».