С первых же строк вступления в поэме "Медный всадник" возникает образ Петра-реформатора, "полного великих дум", которые гений Пушкина отчеканил в литые формулы истории: тут будет город заложён Назло надменному другу. Природой тут нам суждено В Европу прорубить окно… Вступление к "Медному всаднику", этот гимн Петру и Петербургу, принадлежит к числу самых именитых произведений Пушкина. Но в данной поэме в первый раз поэт задумывается над тем, что с годами начинает тревожить его все сильнее. Это противоречие "меж государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами". 

В "Медном всаднике" есть Петр-самодержец. Он представлен не в каких-или конкретных деяниях, а в символическом виде Медного всадника как олицетворения бесчеловечной государственности. Даже в тех строчках, где Пушкин как будто бы славит дело Петра, уже слышна интонация волнения: О массивный властелин судьбы! Не так ли ты над самой пучиной На высоте, уздой стальной Россию поднял на дыбы? "Стальная узда" в именитом монументе Петру преобразуется в окаменевшего, бесчувственного истукана, который, сорвавшись с места, преследует бедного обезумевшего Евгения: И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы не направлял, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал. Медный всадник это, естественно, не Петр, который "могущ и радостен, как бой", который "весь, как божия гроза". Медный всадник это перевоплощение Петра, которое вышло (с ним и его делом) за минувший век. Непременно, основным для автора становится резкий контраст меж вступлением и основной, сюжетной, повествовательной частью поэмы. 

для чего же нужен этот контраст? Какова его смысловая перегрузка? На этот вопрос удивительно точно ответил Д. Гранин в очерке "Два лика". Через всю поэму, через весь ее образный строй проходит двоение лиц, картин, смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, "массивный властелин судьбы" и его перевоплощение, Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, бедный, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на "строителя чудотворного"), две Невы (украшение города, "державное течение" и основная угроза городу и жизни людей), два Петербурга ("Петра творенье", "молодой град" и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не лишь основная композиционная, но и основная философская мысль Пушкина мысль о человеке, его самоценности, будь то Петр I либо Евгений. Медный всадник противоборствует и живому Петру I как его трагическое перевоплощение, и Евгению как знак бездушной государственности. Как пишет Гранин, "П-н с Петром против М-ого в-ка и с Е-ем против М-ого в-ка". Евгений это ещё один герой поэмы АСП "Медный всадник", мелкий петербургский чиновник. В поэме не указаны ни его фамилия, ни возраст, ни чин, ни место службы, ничего не говорится о его прошедшем, внешности, чертах характера. На этом фоне достаточно многозначителен намёк на аристократическое происхождение Евгения, как и само его имя (Евгений "благородный" в переводе с греческого), напоминающее о петербургском аристократе Евгении Онегине. 

Несомненен глубочайший художественный смысл схожих умолчаний. Лишив Евгения личных воспримет, автор превращает его в человека толпы заурядного, "каких встречаем всюду тьму". Но та же обезличенность открывает способности символического укрупнения вида мелкого чиновника, вырастающего в некий сверхтип-аналог символической фигуры "Медного всадника". На этом противоречии и строится сюжет поэмы. Социальное и нравственное ничтожество Евгения чётко выявлено уже в начале 1-ой части поэмы. Это дворянин, вконец, кажется, забывший о прошедшем, превратившийся в мещанина не лишь по своему достатку, но и по виду жизни, по своим идеалам.
Надеюсь хватит)