Как бы ни была велика разница между Акакием Акакиевичем и «зна­чительным лицом», она не так велика, чтобы между ними исчезла несо­мненная связь. Несчастье Акакия Акакиевича постигает и генерала, тем самым уравнивая их, две крошечные фигурки, равные перед лицом Все­вышнего. Этой мысли, в частности, служит явная перекличка сцен про­пажи шинели у Акакия Акакиевича и у «значительного лица».

Неправедный старец является гонителем св. Акакия, находящегося у него в послушании, так и в подчинении у «значительного лица» нахо­дится Акакий Акакиевич, и «значительное лицо» выступает в финале его гонителем. Как в Житии св. Акакия происходит пробуждение совести «неправедного старца» под влиянием разговора с умершим послушником Акакием, так и «значительное лицо» после встречи с «живым мертвецом» Акакием Акакиевичем меняется в лучшую сторону.

Жизнь Акакия Акакиевича — это не обычная «жизнь», а «житие». Ака­кий Акакиевич — «мученик 14-го класса». Земное бытие мученика по­смертная молва окружила легендарными подробностями.

Смерть «маленького человека» обретает у Гоголя черты космического катаклизма. Судьба Акакия Акакиевича — судьба человека вообще перед лицом Бога, вселенной. Его основной и, кажется, единственный талант заключался в способности довольствоваться тем, что у него есть. Это по­могает ему преодолевать все противоречия жизни и в какой-то степени становится проявлением «бесстрастия». С утратой этого свойства Акакий Акакиевич утрачивает и саму жизнь.

Его поведение перед смертью полностью противоречит смирению. В предсмертном бреду Акакий Акакиевич произносит гневливые, злые слова. Это еще один момент соприкосновения с «Лествицей».

Казалось бы, на примере «Шинели» можно говорить о том, что писа­тель наследует в ней традицию житийного жанра. Однако сопоставление текста повести и текста жития сложнее, чем простая параллель. В случае с Акакием Акакиевичем о святости говорить нельзя.

Финал повести звучит и как «торжество правды», как изображение посмертного бунта Башмачкина против «значительных лиц», т. е. как грозная возможность бунта, а не ее реализация, как борьба не героя, а автора против деспотизма сильных мира, как выражение и мести и воз­мездия слабых. Значение финала исследователи связывали не только с образом Башмачкина, но и с образом «значительного лица». И нередко получалось, что повесть написана лишь для того, чтобы показать раская­ние генерала.

«Значительные лица должны испытывать свою вину за трагическую судьбу Акакия Акакиевича. Вот почему образ его после смерти вырастает во враждебную им, страшную и зловещую символическую фигуру, трево­жащую их совесть».