«Вечера на хуторе близ Диканьки» уже были написаны, но оставалось решить ещё одну проблему. Слишком уж разнородными по стилю и содержанию выглядели повести, собранные под обложкой «Вечеров…». Чтобы снять это противоречие, Плетнёв советует Гоголю придумать некую связующую фигуру, способную отвести от себя обвинения критиков. Козаки на приёме у царицы Кадр из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки» 1961 г. Такой фигурой стал некий вымышленный «издатель «Вечеров…» — пасичник Рудый Панько — в имени которого была скрытая отсылка к реальному автору (Панько — фамилия деда Гоголя, а Рудый намекало на рыжеватый цвет волос Николая Васильевича). Именно Панько разъясняет читателям в предисловии, что материал для книги он получил от разных рассказчиков — поэтому один из них говорит «вычурно да хитро, как в печатных книжках», а другой «такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове». Три повести («Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место») были отданы на откуп Фоме Григорьевичу — дьяку Диканьской церкви (именно описание его наряда Гоголь просил прислать мать), остальные рассказчики безличны. Подобный приём позволил объединить в одном цикле такие разные повести, как реалистичную «Сорочную ярмарку», решённую в комедийном духе с фантастическим «ужастиком» «Страшная месть», написанном в стиле патетической украинской думы. И хотя все истории объединяет малороссийская тема, многие из них раскиданы ещё и во времени. «Шпонька» и «Ярмарка» близки к современности, а «Месть» относится к XVII веку, когда украинский народ боролся с поляками (ляхами). Наиболее точно можно указать время действия повести «Ночь перед Рождеством». Та самая делегация запорожских козаков, к которой «примазался» кузнец Вакула, действительно, приезжала к царице Екатерине ІІ в декабре 1774 года с просьбой уберечь Запорожскую Сечь от ликвидации. И их, как и у Гоголя, сопровождал фаворит царицы — князь Потёмкин.