вот окончен бал. Простившись с Варенькой, Иван Васильевич уже под утро отправляется домой. Пытаясь уснуть, он понимает, что ему не до сна: чувство любви к Варе переполнило его. О ней он только и думает, ею только и живет. Иван Васильевич решает отправиться обратно, в дом Б., увидеть ее, может быть, еще раз. 
    Он вышел из дому. Погода стояла как на масленицу, но несколько мрачная, скучная, сырая. (Здесь Толстой применяет прием нагнетания, подводит читателя к кульминации. Слова “мрачная”, “черная” повторяются несколько раз.) 
    Подходя к дому Б., на пустыре Иван Васильевич увидел что-то черное, страшное. Играла визгливая ужасная музыка. Иван Васильевич подумал было, что это учения, но, подойдя ближе, понял, в чем дело. 
    Между двумя рядами солдат в шинелях унтер-офицеры вели привязанного к прикладам татарина-солдата. Его гоняли “сквозь строй” за побег. Удары, беспощадные и сильные, обрушивались на спину его, которая представляла собой какое-то кровавое месиво. Татарин стонал, падал, его подымали, сыпались удары, визжала флейта. А рядом следовала высокая фигура военного, шедшего твердой и уверенной походкой, которая показалась Ивану Васильевичу знакомой. Это был отец Вареньки. Молодой человек стал свидетелем ужасной сцены: за то, что один солдат слабо ударил, полковник стал бить его по лицу. 
    После всего увиденного Иван Васильевич не пошел к Б. Он крепко задумался: почему полковник, добрый и веселый на балу, так поступил? Может быть, так и нужно? Иван Васильевич так и решил, но внутри его бушевал протест. Несмотря на все оправдания, он не смог больше мечтать о карьере военного (и не стал им впоследствии), даже почему-то охладело его чувство к Вареньке. 
    Что же кроется за этим? 
    Внешне согласившись и примирившись с поступками полковника, с порядками того времени, Иван Васильевич не мог забыть это и простить. Совесть каждого человека подсказывает ему, как надобно поступать. Так получилось и с Иваном Васильевичем, что отразилось на всей его дальнейшей судьбе. 
    Основная идея Толстого такова: даже не решаясь восстать открыто, человек восстает внутренне против ужасных порядков, беззаконий и пережитков прошлого, не умерших и в настоящем.