Троекуров, безусловно, неправильно повел себя, не только позволив псарю оскорбить Андрея Гаврилови­ча, но и поддержав слова своего дворового громким смехом. Не прав он был и когда рассердился на требо­вание соседа выдать Парамошку для наказания. Од­нако и Дубровский виноват. Он прутьями проучил пойманных покровских мужиков, ворующих у него лес, и отобрал у них лошадей. Подобное поведение, как утверждает автор, противоречило «всем поняти­ям о праве войны», а написанное несколько ранее письмо Троекурову по тогдашним понятиям об этике­те было «весьманеприлично».
Троекуров, по словам автора, всегда «выказывал все пороки человека необразованного» и «привык да­вать полную волю всем порывам своего пылкого нрава и всем затеям довольно ограниченного ума». Дубров­ский не захотел смириться с этим и понёс тяжелое на­казание, обрекая на нищету не только себя, но и собст­венного сына. Обостренное честолюбие и уязвленная гордость не позволили ему трезво взглянуть на сло­жившуюся ситуацию и пойти на компромисс, ища примирения с соседом. Будучи человеком глубоко порядочным, Андрей Гаврилович не мог предположить, как далеко Троекуров может зайти в желании отом­стить, как легко может быть подкуплен суд, как без законного основания могут выставить на улицу. Он мерил окружающих своей меркой, был уверен в собст­венной правоте, «не имел ни охоты, ни возможности сыпать около себя деньгами», а потому «мало беспо­коился» о возбужденном против него деле. Это сыгра­ло на руку его недоброжелателям...