Гаврила Романович Державин — крупнейший поэт XVIII в. , один из последних представителей русского классицизма. Творчество Державина глубоко противоречиво. Раскрывая новые возможности классицизма, он в то же время разрушал его, прокладывая путь к романтической и реалистической поэзии.  

Творчество Державина глубоко противоречиво. «Кумир Державина — 1/4 золотой, 3/4 — свинцовый» , — писал Пушкин Александру Бестужеву. Эта же мысль, но с массой примеров, содержится в известной статье Белинского «Сочинения Державина» . «В поэзии Державина, — указывал критик, — явились впервые яркие вспышки истинной поэзии, местами даже проблески художественности.. . и вместе с тем, поэзия Державина удержала дидактический и риторический характер.. . который сообщен ей поэзиею Ломоносова» . Отмеченная Пушкиным и Белинским двойственность художественной манеры Державина объясняется тем, что он еще связан с классицизмом и широко пользуется его поэтическими средствами. Но творчество Державина принадлежит позднему классицизму, Он доводит это направление до его вершин и вместе с тем взрывает изнутри, открывая в литературе новые, неизвестные пути, которые объективно вели к романтизму и реализму.  

О связи Державина с классицизмом свидетельствует следующие факты. Своими учителями он с гордостью называет Ломоносова и Сумарокова. Ведущим жанром поэзии Державина была ода в разновидностях, предложенных Ломоносовым: победно-патриотическая, похвальная. От одической поэзии классицизма Державин унаследовал риторичность, т. е. многословие, рассудочность, напряженный и не всегда согретый глубоким чувством ораторский пафос. Оды его по количеству стихов иногда приближаются к поэмам XIX в. , но не по содержанию, а вследствие чисто словесного изобилия. Принцип — словам тесно, а мыслям просторно — еще не известен Державину. В его одах наличествует дидактический элемент. Поэт не повествует, а поучает, хвалит или осуждает героев в духе своих гражданских представлений. Эту установку он в ряде случаев специально подчеркивает: «Хочу достоинства я чтить... » или «Я славить мужа днесь избрал... » .  

Основная мысль произведения часто выносится Державиным в конец и, наподобие басенной морали, завершает его: «Счастье нам прямое // Жить с нашей совестью в покое» («Мой истукан» ) или «Умеренность есть лучший пир» («Приглашение к обеду») .  

Бытовые факты, военные, политические события многократно выступают у Державина не в их истинном виде, а заменяются условными, аллегорическими образами. Например, если надо сказать: подул северный ветер, поэт пишет: «Спустил седой Эол Борея // С цепей чугунных из пещер» («Осень во время осады Очакова») . В той же оде победы русских войск во главе с Потемкиным над Турцией предстают в виде следующей аллегории:  

Российский только Марс, Потемкин.. . Полков, водимых им, орел Над древним царством Митридата Летает и темнит луну  

Многие из этих аллегорий поэт вынужден был сам раскрывать в специальных Объяснениях» , написанных им в конце жизни.  

И вместе с тем, не объявляя классицизму войны и даже называя своими учителями лучших его представителей, Державин почти в каждом произведении в большей или меньшей степени нарушает его нормы. В его стихотворения, как это было в «Фелице» и «Вельможе» , вошли и хвалебные и обличительные начала. Прежний барьер между одой и сатирой оказался разрушенным. Державин предвосхищал одну из черт политической лирики поэтов-декабристов, Пушкина, Лермонтова, в которой наличествовали и похвала и осуждение. В связи с этим сам термин «ода» теряет у Державина свое прежнее жанровое значение и становится синонимом слова «стихотворение».