Вскоре после смерти Г. Р. Державина (8/20 июля 1816 года) в журнале "Сын Отечества" было напечатано его последнее стихотворение со следующим примечанием: "За три дни до кончины своей, глядя на висевшую в кабинете его известную историческую карту "Река времен", начал он стихотворение "На тленность" и успел написать первый куплет:

Река времен в своем стремленье

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остается

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрется

И общей не уйдет судьбы!

Сии строки написаны им были не на бумаге, а еще на аспидной доске (как он всегда писывал начерно) и уже после смерти его положены на бумагу одним родственником". 1  

Скудные сведения, оброненные кем-то из ближайшего окружения поэта, надолго определили восприятие восьмистишия как фрагмента незавершенного произведения, вызванного к жизни созерцанием исторической карты "Река времен". Единственный непосредственный отклик на последний поэтический текст Державина не содержал новых данных и не предлагал какой-либо иной трактовки - в "Вечере у Кантемира" (1816) Батюшков восторженно писал прежде всего о преданности поэта Музам: "Державин, за час перед смертью, хладеющими перстами извлекал звуки из бессмертной лиры своей". 2  

Я. К. Грот, издатель девятитомного академического собрания сочинений Державина, посчитал этот, с его точки зрения, фрагмент столь малоинтересным и малозначительным, что даже не удостоил его упоминания в биографии поэта, 3 - к тому времени грифельная доска с автографом восьмистишия переместилась в Императорскую публичную библиотеку и была выставлена для всеобщего обозрения. 4 Зачином