В прекрасный июльский день рассказчик охотится за тетеревами в Чернском уезде Тульской губернии. Домой он возвращается под вечер и вместо знакомых мест набредает на узкую долину, напротив которой стеной возвышается частый осинник. Пройдя вдоль осинника, охотник оказывается в котлообразной лощине с пологими боками. В долине так глухо и уныло, что сердце у него сжимается. Он понимает, что окончательно заблудился, и дальше идёт по звёздам. Взойдя на высокий, резко обрывающийся холм, он видит под собой огромную равнину, которую огибает широкая река. Прямо под обрывом в темноте горят два костра. «Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга». Охотник устаёт. Он спускается к кострам, у которых коротают ночь ребятишки, пасущие лошадей. Охотник просится переночевать, ложится у костра и наблюдает за мальчиками. Старший из них — Федя — стройный, красивый мальчик лет четырнадцати, принадлежащий, судя по одежде, к богатой семье. У неказистого Павлуши умный и прямой взгляд, а в голосе звучит сила. Горбоносое, вытянутое и подслеповатое лицо Ильюши выражает тупую заботливость. И ему, и Павлуше не более двенадцати лет. Костя — маленький, тщедушный мальчик лет десяти с задумчивым и печальным взором. Прикорнувшему в сторонке Ване лет семь. Рассказчик притворяется спящим, и мальчики продолжают разговор. Ильюша говорит о том, как пришлось ему с компанией ребят заночевать на бумажной фабрике. Наверху кто-то неожиданно затопал, спустился по лестнице, к двери подошёл. Дверь распахнулась, а за ней — никого. И вдруг кто-то как закашляет! Напугал домовой мальчишек. Новый рассказ начинает Костя. Раз плотник Гаврила пошёл в лес и заблудился. Стемнело. Присел он под деревом и задремал. Проснулся плотник оттого, что кто-то его зовёт. Смотрит Гаврила — на дереве русалка сидит, зовёт его к себе и смеётся. Гаврила взял и перекрестился. Русалка заплакала жалобно. «Не креститься бы тебе, говорит, человече, жить бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней». С тех пор Гаврила всё невесёлый ходит.