На долю Николая Заболоцкого впало много испытаний, одним из которых стала тюрьма и последующая сибирская ссылка. Однако в 1946 году поэт вернулся в Москву, был восстановлен в Союзе писателей и получил возможность открыто публиковать свои стихи. Тем не менее, Заболоцкий не мог сказать, что он по-настоящему счастлив, так как понимал – какая-то незримая часть его души осталась в далеком прошлом. И в этот мир для него уже нет возврата, потому что он существует лишь в воспоминаниях. Вместе с тем, поэт постоянно задается вопросом о том, так ли остро чувствуют другие люди то, что происходит в окружающем их мире. Он надеется, что где-то на свете существует родственная душа, такая же ранимая и романтичная, которой так же одиноко во Вселенной.

Вечер – излюбленное время суток Заболоцкого, который считает, что сумерки создают особый настрой, мечтательный и возвышенный. Однако в стихотворении «Когда вдали угаснет свет дневной…», написанном в 1948 году, сквозят не только романтика, но и тоска. Автору действительно одиноко в этом мире, который был далеко не всегда к нему благосклонен. Потому он признается: «В который раз томит меня мечта». О чем же именно думает в эти минуты поэт? О том, что где-то на краю планеты есть точно такой же сад, над которым опускается вечер. И точно такой же одинокий человек, наблюдая, как « в черной мгле, склоняющейся к хатам» догорает уходящий день, ищет сочувствия и сострадания. Нет, Заболоцкий не хочет, чтобы его жалели, потому что он сам выбрал свою судьбу, когда решил связать жизнь с поэзией. И именно стихи привели этого удивительного и тонко чувствующего автора на тюремные нары, так как далеко не все нравилось Заблоцкому в том обществе, к которому он принадлежал. Но поэт готов был нести свой крест, надеясь лишь на то, что найдутся люди, которые смогут понять и по достоинству оценить его стихи, достаточно сложные для восприятия и порой даже представляющие собой настоящую головоломку. Заболоцкому кажется, что одним из таких людей должен быть непременно поэт, который в этот самый момент стоит одиноко в саду и чувствует ту тоску и боль, которые испытывает автор. Но парадокс заключается в том, что этим человеком может быть лишь сам Заболоцкий, такой, которому суждено было прожить иную жизнь. Именно с самим собой, иным и действительно счастливым, поэт смог бы найти общий язык, но это невозможно, потому что изменить прошлое никому не под силу. Даже литературному гению, какой бы сильной ни была его мечта.