Илья Ильич Обломов, когда-то резвый, живой и любознательный мальчик, влача праздное, паразитическое существование (зачем трудиться, когда на это есть триста Захаров!), постепенно опускается. Праздность становится его идеалом. "Жизнь в его глазах, — говорится в романе, — разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него синонимы; другая — из покоя и мирного веселья". Праздность, лень и апатия настолько укоренились в Обломове, что он иной идеал жизни считает даже противоестественным. "Да разве я мучусь, разве работаю? — запальчиво объясняет Обломов своему слуге Захару. — Кажется, подать, сделать есть кому! Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава Богу! Стану ли я беспокоиться?"
    Не мудрено, что Обломов далек от интересов практической жизни, тяготится ее запросами, не способен оградить даже собственные интересы. Когда втершийся в доверие Обломова жулик и шантажист расспрашивает о состоянии его дел, Обломов дает ответ, потрясающий своей откровенностью. "Послушайте... Послушайте, — повторил он расстановис-то, почти шепотом, — я не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса, что она стоит, в каком месяце и что сеют и жнут, как и когда продают; не знаю, богат ли я, или беден, буду ли я через год сыт, или буду нищий — я ничего не знаю! — заключил он с унынием..." Примечательна эта деталь — Обломов делает свое признание "почти шепотом". Перед ним, быть может, впервые, предстал весь трагизм и беспомощность его положения. И несмотря на это осознание, гибель Обломова неизбежна.