Ответ:

Объяснение:

Многолетний конфликт литераторов пушкинского круга с известным издателем Ф. В. Булгариным обострился к концу 1820-х гг. Содержание фельетонов, памфлетов и эпиграмм, созданных представителями противоборствующих групп, начинает выплескиваться за рамки литературной полемики и зачастую включает чувствительные, если не оскорбительные намеки на факты или слухи, касающиеся биографии участников спора.

Анализируемый текст, созданный в 1830 г., – поэтический отклик на анонимную статью, в которой подвергалось сомнению благородное происхождение некоего автора, имевшего в предках негритенка.

Образ ироничного героя, который высмеивает недоброжелателей, был навеян сатирическим произведением Беранже – песней «Простолюдин». Строки из нее были предпосланы в качестве эпиграфа к первой редакции стихотворения. Связью с французским источником объясняется происхождение рефрена, замыкающего каждую строфу. Близки трактовки лексем «простолюдин» и «мещанин»: в авторском контексте они обозначают гражданина-патриота, который не поступится честью и независимостью ради карьеры и богатства.

В комической декларации зачина герой отрекается от репутации аристократа. Речь, призванная убедить окружающих, изобилует отрицательными характеристиками: говорящий не может похвастаться заслугами на военной или гражданской службе, научном поприще. Во второй строфе содержатся важные пояснения: правнук «бояр старинных» противопоставляет себя новой знати, которая выбилась наверх благодаря всевозможным уловкам. Последние конкретизируются в следующем фрагменте, где также применяется комплекс характеристик через отрицание.

В части, посвященной предкам, герой отступает от литературной роли рассказчика-балагура. Упоминая о драматических судьбах, он выделяет родовые черты Пушкиных, – смелость и независимость. Злоключения строптивых прадедов стали уроком, приучили потомка смирять «крови спесь». Амплуа свободного «грамотея и стихотворца» – выход, позволяющий отстраниться от пронырливых новичков и сохранить достоинство.

В постскриптуме поэт переосмысливает «позорный» факт, выданный литературным оппонентом за сенсацию: «черный дед» – не бесправный раб, а верный помощник царя-реформатора и отец боевого генерала. Авторский сарказм достигает кульминации в финале. Едкие намеки адресованы Булгарину, образ которого выступает антиподом лирического «я».