Человек, котрый мне нравится - это Остап Бендер. Конечно, он мошенник и аферист, но очень живой, совсем не похожий на литературный персонаж, застывший и придуманный. Я прочитал книгу Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" совсем недавно, и главный ее герой сразу стал моим любимым литературным героем.

   Остап - остроумный и веселый человек. Его речь наполнена шутками, иногда злыми, иногда совсем беззлобными. Я, например, с удовольствием читал страницы, на которых Бендер появляется впервые. Вот он заходит в уездный город N, и сразу смешная сцена с беспризорным мальчишкой, который просит у него денег. Остап отвечает бессмертной фразой: "Может тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат?"

   Разумеется, я не хотел бы во всем быть похожим на моего героя. Все-таки это отрицательный персонаж. Но его оптимизм, его вера в лучшее, его способность выкручиваться и выживать в любых, самых сложных порой обстоятельствах, его сообразительность - вот качества, которые, несомненно, заслуживают восхищения!

Петр своими реформами почти совершенно разгромил национальную, единственно возможную в тяжелых русских условиях, форму монархической демократии. Жертвы понесенные в эпоху революции, оправдываются только в том случае, если революция приносит какое-то благо народу в будущем. Совершенная Петром антинародная, по своему духу революция, никакого блага народу принести не могла и не принесла. Совершенная Петром революция не смогла ни уничтожить духовное своеобразие Руси, ни превратить ее в европейскую страну. Подчинив церковь государству, превратив крепостную зависимость в крепостное право европейского типа, внеся чужеродное европейское начало в русское мировоззрение, Петр внес смертельную заразу в душу народа, расколов его на два враждебных духовных типа: русских и полуевропейцев-полурусских (интеллигентов). По своим увлечениям культурной Европы и по фантастичности своих замыслов, Петр был прообразом будущей русской интеллигенции, появление которой он вызвал. Солоневич правильно писал в "Белой Империи": " .Он, по существу, был своего рода анахронизмом наоборот — типичным русским интеллигентом шестидесятых годов — так сказать, писаревской эпохи: рационалист, слегка атеист, вольнодумец, сеятель разумного и прочего. Но он любил Россию — правда, не такой какой она была, а такой, какою он хотел ее видеть: мы все этим слегка грешны". Ни на каком краю бездны Московская Русь не стояла. На край бездны привел Русское государство Петр, разгромивший обессиленную расколом Православную церковь, основы национальной государственности и национальной культуры.