Когда я был маленьким, вещи представлялись мне прирученными зверями.Под моей кроватью жил бегемот. Он был светло-коричневый, с двумя блестящими клыками и огромной пастью, куда мама складывала мои старенькие штанишки и футболки, из которых я уже вырос. Тогда я думал, что мама подкармливает его, чтобы он однажды не вылез и не съел меня.В коридоре стоял жираф. Он был очень смирный: всегда послушно брал зубами за петельку мамино пальто, папину куртку и мои комбинезончики. У него часто были закрыты глаза, и мама говорила, что он мечтает убежать в Африку. Но, по-моему, он не хотел никуда убегать, он был всем доволен, наш коридорный жираф, и только не любил, когда папа вешал на его рожки свою шляпу. Шляпа часто падала, а жираф делал вид, будто это не он только что как лошадка прядал ушами. Мама понимающе кивала жирафу, поднимала шляпу и клала ее на полочку.У мамы вообще было какое-то удивительное понимание зверей. Она их нисколечко не боялась, может, поэтому они ее и слушались? Маму слушался даже большой черный кит с белоснежными и лаково-черными зубами. Кит жил в большой комнате и в зависимости от настроения мог рычать или чирикать, когда мама щелкала пальцами ему по зубам. Кит пел песни вместе с мамой, а я боялся, что он однажды захлопнет пасть и укусит маму за руку.Рядом с черным китом жил мой любимый рыжий медведь. Вообще-то это было старое кресло с не менее старым лохматым пледом, но тогда мне был нужен именно рыжий медведь, и он у меня был! Он охранял меня, а я любил забраться к нему на колени, прижаться к теплому и чуть колючему медвежьему пузу, завернуться в его лапы и так заснуть. А потом приходил папа и перекладывал меня в кроватку.Иногда в коридоре повисали на веревках огромные электрические скаты. А когда мама устраивала сквозняк, они надувались и недовольно хлопали своими широченными плавниками-крыльями. Тогда я переезжал жить на дно океана, то есть в коридор, где неизменно простужался, и мама лечила меня горькими порошками, которые она высыпала в ложку с вареньем.Шли годы. Я взрослел, и меня постепенно покидали мои звери. И тогда я решил стать ветеринаром. А потом стал директором зоопарка. Как у любого директора, у меня есть свои любимчики, но я никогда не забуду моих первых домашних зверей. Рыжий медведь со временем переехал жить на дачу, старый кит все так же по вечерам поет с мамой песенки уже для моих детей, а недавно я как-то внезапно осознал, что в коридоре больше нет нашего мечтательного жирафа... Наверное, он все же убежал в Африку.