В первую мировую войну я поехал военным корреспондентом на фронт и попал в сражение. Я записывал свое впечатление, ни на одну минуту не оставляло меня чувство невозможности словом своим догнать то, что совершалось.
Я помогал людям, тащил раненых, я почувствовал себя настоящим человеком, а не только писателем.
Один умирающий попросил у меня водицы, я побежал и принес, но тот не стал пить. Я понял, что губы мальчика отражали трепет души. Казалось, что у него не было надежды на спасение. Вместе с санитаром мы отнесли мальчика к ручью на носилках. Тогда я остался с умирающим мальчиком наедине. Особенным зеленым светом светились верхушки хвощей, кружились стрекозы, струйки ручья пели свою песенку. Закрыв глаза, раненый слушал, его губы дрожали, выражая борьбу, затем он открыл глаза и прошептал спасибо. Спустя время губы его снова начали борьбу, мальчик спросил меня про стрекозу, которая еще летала, а затем я и сам забылся в своих мыслях. Невнимательно ответив на новый вопрос мальчика о том, что стрекоза еще летает, больной понял, что я его обманул, мальчик огорчился. Но все-таки стрекоза летала, мы с мальчиком не увидели из-за фоне темного леса, но вода - глаза, которые остаются светлыми даже в темноте. Я показал отражение мальчику, тот улыбнулся. Доктора спасли мальчика, я верю, что им помогла песнь ручья и мои слова о том, что стрекоза в темноте летала над заводью.