Знойный август. Машина мчится по шоссе Курск - Белгород, по обе стороны которого то слева, то справа появляются и исчезают утопающие в садах деревни. Пахнет сухими травами, слепой малиной и яблоками. 
Близ старинного городка Обояни медовый яблочный аромат не просто витает в воздухе - он царственно господствует над всеми запахами позднего лета. Благоухание яблок плывет над садами, которыми, кажется, нет ни конца ни края, свежим прибоем окатывает улицы и автотрассу, перерезающую городок пополам. Даже удушливая бензиновая гарь бесконечного потока машин не в силах одолеть это нежное дыхание плодоносящих садов... 
Можете вы себе представить яблоневый сад размером в три тысячи гектаров У меня, например, на это не хватило бы воображения. Такой сад надо увидеть воочию, чтобы испытать светлое, радостное потрясение перед его величием и мощью. Сад-гигант разбежался ровными шеренгами фруктовых посадок и лохматыми гривами лесополос во всю ширь всхолмленной равнины. Той самой равнины, где шестьдесят лет назад гремела, жгла огнем, сотрясала землю и небо невиданная в истории танковая битва. 
Здесь, на Средне-Русской возвышенности, в районе Курской дуги, 12 июля 1943 года произошло крупнейшее по масштабам танковое сражение. Собрав в мощный кулак самую современную технику - стремительные "тигры" и "пантеры", сверхтяжелые самоходные орудия, боевые самолеты, фашисты намерены были молниеносно протаранить русскую оборону, разметать и сокрушить все живое и переломить ход войны в свою пользу. Около трех тысяч танков, сотни тысяч солдат участвовали в этой битве. На русском поле сошлись две силы - и победила наша сила, наша воля. Бескрайняя степная равнина, которая утром была золотистой, готовой к жатве нивой, к вечеру превратилась в чудовищную свалку догорающей техники. Поле покрыли горы искореженной стали, было нечем дышать, на десятки километров разошелся смрад от выгоревшего бензина, смазочных масел и человеческой крови. Казалось, воздух хранит вой тысячи моторов, скрежет брони, оглушающие звуки от разрывов снарядов, крики и стоны людей... 
Давно затянуло рваные раны земли, распаханы воронки от взрывов бомб и снарядов. На местах жестокого сражения встали строгие обелиски - дань памяти тем, кто сложил здесь голову, защищаю Отчизну. Но, может быть, нет лучшего памятника погибшим, чем этот необозримый яблоневый сад, отягощенный плодами. В его свежем, чистом благоухании навсегда и бесследно растворился смрад горящего железа и смерти. 
Спасибо человеку, которому первому пришла в голову мысль насадить сады на этой горькой равнине Спасибо людям, воплотившим этот великолепный замысел в жизнь... 
Весной над садами, облитыми бело-розовой пеной, в лесополосах и укромных рощицах, любовно сохраненных на неудобьях, гремят ликующие хоры знаменитых курских соловьев. Есть ли реквием по погибшим солдатам более волнующий и прекрасный, чем гимн торжествующей жизни 

Дни горели белым огнём. Земля была горячая, деревья тоже были горячие. Сухая трава шуршала под ногами.Только вечерами наступала прохлада. И тогда на берег стреми­тельной реки выходил древний старик, садился всегда на одно и то же место и смотрел на солнце.Солнце садилось за горы. Вечером оно было огромное, красное.Старик сидел неподвижно. Коричневые сухие руки в ужасных морщинах лежали на коленях. Лицо тоже морщинистое, глаза туск­лые.

Солнце коснулось вершин Алтая и стало медленно погружаться в далёкий синий мир. Чем глубже оно уходило, тем отчётливее рисова­лись горы. Они как будто придвинулись. Между рекой и горами тихо угасал красноватый сумрак. Потом солнце совсем скрылось за острым хребтом, и тотчас оттуда вылетел в зеленоватое небо стремительный веер ярко-рыжих лучей. Он держался недолго и тоже тихо угас. А в небе в той стороне пошла полыхать заря.

В долине большими клочьями пополз туман. В недалёком лесочке робко вскрикнула какая-то ночная птица. «Хорошо»,— негромко проговорил старик.