1. В широкий пролет окна видны были черепичные крыши Берлина – очертанья их менялись, благодаря неверным внутренним переливам стекла, – и среди крыш бронзовым арбузом вздымался дальний купол. Облака летели и прорывались, обнажая на мгновенье легкую изумленную осеннюю синеву.

2. Окраска  опенка осеннего желтовато-серая. Она может быть и грязно-коричневой, а к  середине шляпки — более темной. Ножка тонкая, плотная, у шляпки белая, к  основанию серая, иногда коричневая.  

3. На  левой руке продавца сидит крошечный весёлый фокстерьерчик. Он необычайно мал и  мил. Глазки его задорно блестят, миниатюрные лапочки находятся в непрерывном  движении. Фокстерьер сделан из какой-то белой материи, глаза — из литого стекла.

4. На  дворе стоит серое, слезливое утро. Дождевые капли барабанят в окна. Ветер  плачет в трубах и воет, как собака, потерявшая хозяина.

5. Отчаяние  овладело мной. Злоба на самого себя туже и туже скручивала грудь. К злобе на  самого себя примешивалась ненависть к проклятой, выматывающей душу тишине.

6. Деревня Маниловка немногих могла  заманить своим местоположением. Дом господский стоял одиночкой на юру, то есть на  возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть; покатость  горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней были  разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых акаций;  пять-шесть берез небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные  жиденькие вершины.

7.  Один  только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около  тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед  нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и  злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность  окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он  служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти  в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и  расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сюртуке, а держал  открытый стол для всех офицеров нашего полка.

8. В этом году весна наступила очень рано и радовала нас своим теплом. Распустились подснежники - первые весенние цветы. У них тоненькие зеленые ножки, нежные белые лепестки и просто необыкновенно легкий весенний аромат, который заполоняет всю округу.

9. Какой дом удивительный! Комнаты большие, столы-стулья тоже большие, деревянные и как будто в кружевах — в дереве узоры вырезаны. Лампы странные, печи как в деревне, только нарядные полоски на них из разноцветных плиток. На стенах висят фотографии и картины. А на второй этаж ведет лесенка, да не простая, а закрученная, как кудрявая прядь.

10. Наконец запах оказался таким сильным, что дальше идти уже невозможно. И Бим замер на месте, будто окаменел. Это была статуя собаки, будто созданная искусным скульптором. Вот она, первая стойка! Первое пробуждение охотничьей страсти до полного забвения себя.