На душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, что мелкие собачьи слезы, как пупырышки, вылезали из глаз и тут же засыхали.

Учиться читать совершенно не к чему, когда мясо и так пахнет за версту.

«А» он выучил в «Главрыбе» на углу Моховой, а потом и «Б» — подбегать ему было удобнее с хвоста слова «рыба», потому что при начале слова стоял милиционер.

Он размахнулся и комком ударил наобум в стекло, в надежде, что это вторая дверь.

Когда он воскрес, у него легонько кружилась голова и чуть-чуть тошнило в животе, бо́ка же как будто не было, бок сладостно молчал.

Пес приоткрыл правый томный глаз и краем его увидел, что он туго забинтован поперек боков и живота.

Они напрасно думают, что террор им поможет.

Свет заливал целую бездну предметов, из которых самым занятным оказалась громадная сова, сидящая на стене на суку.

Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. Запах от блюда шел такой, что рот пса немедленно наполнился жидкой слюной.

(М.Булгаков.Собачье сердце)