Андрей увидел,как из вагонных дверей, какие-то женщины в белых халатах и просто люди выносили детей  и ставили,сажали, а то и клали тут же у рельсов на землю.
--Блокадные… Ленинградские… Из Вологды привезли…- было произнесено в толпе, рядом с Андреем.Никто не среагировал на эти слова.Но было в детях что-то такое, что люди, и не слышавшие последних слов, останавливались и замирали, не в силах оторвать глаз.Люди видели на войне всё.Их не чем не удивить и поразить было нельзя.Столько боли, скорби, мучительной жалости, потрясения, страдания, но и горькой радости было в их глазах. Это были дети войны, жалкие обгарки на черном пепелище, но это были живые; дети, 
Дети были разные,но что-то их объединяло.Было в них общее—и в облике, и в тех же лицах, и в губах, и в глазах, и ещё в чём-то, что рассмотреть можно было лишь не поодиночке, а только когда они все вместе, и что выражалось в том, как вели они себя по отношению друг к другу и к взрослым, как стояли, как брались за руки, выстраивались в колонну,--и можно выразить так: дети войны.Дети здесь своим присутствием выражали самую низкую, самую адскую, разрушительную сущность войны: она била в зародыше, в зачатке по всем другим детям, которые не были рождены, по всем поколениям, которых ещё не было.