Как-то в феврале художник отдыхал на даче у своих друзей. Был уже почти конец февраля и погода часто напоминала о том, что вот-вот придет весна. Художник любил гулять по окрестностям. Вокруг росли березовые рощи, а береза всегда была его любимым деревом. Он очень любил изображать березы в своих пейзажах и часто гулял в березовых рощах, набираясь вдохновения. 

  Светило солнце, голубело небо. В солнечном свете блестел снег. Березы особенно красиво выглядели на фоне белого снега. Художник шел, пытаясь найти какой-то интересный вид для своих новых картин. Вдруг он уронил палку и наклонился, чтобы ее поднять. Наклонившись и повернув голову, он вдруг увидел то, что его потрясло: перед его глазами переливалась перламутром береза, небо сверкало оттенками синего и бирюзового. То, что минуту назад казалось обычным, заиграло необыкновенными красками, когда он взглянул на это под другим углом, снизу. Живописец немедленно побежал домой и сделал набросок. 

  На следующий день он вернулся на это же место, чтобы написать пейзаж с натуры. Ему хотелось передать на картине именно этот взгляд на березу, когда смотришь на нее снизу и она делается перламутровой от солнца, а небо кажется еще синее. Он выкопал яму, разместил там мольберт особым способом, чтобы солнце не искажало краски на холсте, и вдохновенно писал этот пейзаж.

  Произошла эта история в 1904 году. Художника звали Игорь Грабарь. А картину он назвал "Февральская лазурь". Этот пейзаж сразу же стал одной из самых любимых картин в русской живописи.

  А ведь, если подумать, ничего особенного в этой картине нет: снег, береза на все полотно, небо. Но все настроение, вся красота картины в том, как восхищенно художник передал солнечный свет, каким чистыми яркими красками написал небо, как выписал веточки березы, ее кору. Белизну снега Грабарь передал голубым, голубизну неба - густо-синим, березам добавил золотистого. Смотришь на эту картину и душа радуется. В Третьяковской галерее, где она хранится, возле этой картины всегда останавливается много людей - все хотят пережить чувство радости, приближающейся весны, которое дарит картина.