Николаевское правительство попыталось раз­работать собственную идеологию и внедрить ее в школы, университеты, печать. Главным идеоло­гом самодержавия стал министр народного про­свещения граф С. С. Уваров, выдвинувший тео­рию «официальной народности» («самодержавие, православие, народность»). По этой теории пас­сивность народа, наблюдавшаяся в первой поло­вине XIX в., представлялась в качестве самобыт­ных, исконных черт русского характера, а дворянско-интеллигентская революционность изобра­жалась как испорченность образованной части об­щества влиянием чуждых России западных идей. В сочинениях официальных писателей восхваля­лись существующие в России порядки, «самобыт­ная» Россия противопоставлялась «растленному» Западу. Для многих здравомыслящих людей бы­ла очевидна надуманность казенной «теории», од­нако открыто об этом не говорили. Поэтому та­кое сильное впечатление произвело на современ­ников опубликованное в 1836 г. в журнале «Те­лескоп» «Философическое письмо» П. Я. Чаадае­ва, который с горечью и негодованием говорил об изоляции России от идейных течений Запада, о духовном застое, навязанном правительством. По распоряжению царя Чаадаев был объявлен сума­сшедшим. 
В царствование Николая сложился громадный бюрократический аппарат. Появлялись новые министерства, ведомства; к 1857 г. число чинов­ников выросло в пять раз по сравнению с нача­лом века. Бюрократическое управление, отличающееся канцелярской волокитой и бумагомарательством, породило круговую безответственность за принятые решения: мелкие чиновники готовили доклады, начальники, не вникая, подписывали — в итоге никто ни за что не отвечал. К тому же министрами нередко становились армейские ге­нералы, мало знакомые с деятельностью вверен­ного им министерства. «Россией правят столона­чальники», — сказал однажды Николай, подме­тив роль среднего чиновничества в решении раз­ных дел. Бюрократия четко соблюдала свои ин­тересы, выдавая их за государственные нужды; разрастались штаты министерств и ведомств, а вместе с ними — внешнеполитические амбиции и военные расходы. При этом наука, культура и образование финансировались крайне скудно. Пре­дел всевластию бюрократии мог быть положен только введением подлинно конституционного строя.