Ответ:

(предназначенной для пасхального номера «Русских ведомостей») писатель обратился к евангельскому сюжету, его решение этой темы принципиально противоположно тому, какое давала ей религия. Осуждение Предательства, отказ от христианского смирения, вера в победу над «людьми века сего» продиктованы обстановкой 80-х годов, когда предательство, ренегатство и безверие сделались «приметами времени» жизни русского общества.

Сказка — один из эпических жанров литературы, для которого характерен глубокий подтекст. Именно поэтому к данному жанру обратился Салтыков-Щедрин. Его сказки — это отдельный, самостоятельный этап его творчества, в котором уложилось все то, что писатель накапливал на протяжении четырех десятилетий своего творческого пути. Сам он адресует свои сказки “детям изрядного возраста”, то есть взрослым людям. И к ним автор обращается довольно сурово, умно, высмеивая людские недостатки и пороки. Сказки Щедрина отличаются истинной народностью. Поднимая в них самые злободневные вопросы русской действительности, писатель выступает защитником народа и обличителем господствующего класса. В сказках Салтыкова действительно есть некоторые заимствования из народных сказок. Это и волшебные превращения, и свободная форма изложения, и главные герои — представители животного мира. Щедринская сказка, конечно же, совершенно особенная вариация сказочной формы. Писатель впервые наполнил ее острым общественным смыслом, заставил ее раскрывать драмы и комедии человеческой жизни. Мастер эзопова языка, в сказках, написанных в основном в годы жесточайшей цензуры, Щедрин использует прием иносказания. Под видом животных и птиц им изображаются представители различных классов и социальных групп. Причем автор зло высмеивает не только всесильных господ, но и простых работяг с их рабской психологией. Салтыков-Щедрин беспощадно критикует терпение и безответность простого русского народа. Хочется остановиться на сказке “Дикий помещик”, которая написана весьма саркастично и остро- умно. В ней противопоставлены представители различных социальных слоев — народ и дворяне. С едкой иронией автор пишет: “В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, жил и на свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов. И был тот помещик глупый, читал газету “Весть” и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое”. Разумеется, помещик этот ничего делать не умел и мечтал только о том, чтобы избавиться от “холопьего духа”. Однажды Бог внял его молитвам, и, наконец, мужицкий мир исчез. И остался “российский дворянин князь Урус-Кучум-Кильдибаев” один. Обращает на себя внимание необычная фамилия. Подобные “многоэтажные” фамилии с тюркским звучанием были принадлежностью древних, высших аристократических родов, но под пером Щедрина она приобретает нелепое и весьма смешное звучание. Остался помещик один. Первоначально он является нам в облике “твердого душой” непоколебимого крепостника, убежденного в природном, естественном превосходстве высших кругов над простыми, обыкновенными людьми, которые раздражают его даже своим присутствием. Но постепенно он одичал: “…весь он, с головы да ног, оброс волосами, словно древний Исав, а ногти у него сделались как железные… ходил же все больше на четвереньках… Утратил даже способность произносить членораздельные звуки… Но хвоста еще не приобрел”. Намек вполне ясен — трудом крестьян живут баре, и поэтому у них всего много: и хлеба, и мяса, и фруктов. И оказывается, что в глубине якобы благородной личности — даже не дикарь, а примитивное животное. На человека “князь” похож только до тех пор, пока его кормит, умывает и подает чистую одежду, словом, держит в людском образе Сенька — собирательный образ крестьянина. Но без “холопов” страдает не только помещик. Туго приходится и городу (прекратился подвоз продуктов из имения) и даже государству (некому стало платить налоги). Автор убежден в том, что создатель основных материальных и духовных ценностей — народ, именно он — поилец и кормилец, опора государства. Но в то же время Щедрин искренне сетует на то, что народ слишком уж терпелив, забит и темен. Он намекает, что господствующие силы, стоящие над народом, хотя и жестокие, но не такие уж всесильные, и при желании их можно победить.